Доктор - лучший собутыльник,
Доктор – лучший собеседник,
Пусть он не из мира сильных,
В жизни он – не из последних.
Десять раз дежуря в месяц,
Где угодно спит, как дома,
Знает средство от депрессий
И похмельного синдрома.
Гибель банков, смена власти
Сон его не потревожит...
Доктор знает цену счастья,
А в несчастье он поможет.
Он неплохо образован,
На язык чертовски острый,
Для него на всё готовы
Симпатичные медсёстры.
Доктор видит регулярно
Смерть во всём её цинизме,
Оттого и полигамен:
Утоляет жажду жизни.
Лагерфельд, IsseiMyake
Не оттягивают плечи,
В униформе синей мятой
Он глядится безупречно.
Всё в порядке с интеллектом,
Не лопух и не бездельник,
Но его приоритеты
Начинаются не с денег.
Этот образ незапятнан.
Как он близок мне и дорог!
Вспоминать всегда приятно,
Что Вы есть, мой милый доктор…
Всё в жизни у меня отлично,
И впереди счастливый век.
Я глубоко аполитичный,
Пофигистичный человек.
Способны кадры или строчки
Моё болото всколыхнуть,
Но вижу я улыбку дочки
И счастье заливает грудь.
За то, что мне дано так много,
И за любовь, и за семью,
Судьбу, природу или Бога
Благодарить не устаю.
За то, что мама с папой живы,
За то, что я не инвалид,
За то, что зеркало не лживо
«Ты всех милей», – мне говорит,
За дарованье нежных строчек,
За дар талантливо любить,
И за троих прелестных дочек,
И что ещё могу родить…
Я пузырюсь от позитива,
Почти взлетаю на бегу,
Я не могу не быть счастливой,
Ну, хоть убейте, не могу.
А если кажется негладкой
Дорога мира и добра,
Лицо любимому в лопатки
Я просто спрячу до утра.
Золотому Ангелу-Хранителю Жес-Маришке.
Прости меня, рыжая сучка!
Тринадцатый месяц подряд
Ребёнка беру я на ручки,
А твой игнорирую взгляд.
Прости, дорогая собака,
С тобою в обнимку не сплю
И реже ласкаю, однако
Не меньше, чем ляльку, люблю.
Вошла в моё сердце без стука,
Причислена к рангу божеств
Моя стаффордширская сука,
Моя ненаглядная Жес.
Когда, охраняя коляску,
Ты чинно гуляешь пешком,
Мамаши косятся с опаской,
Старушки грозят батожком.
Когда ты летишь мне навстречу,
С дороги тебя не свернуть:
Крутые могучие плечи,
Широкая белая грудь.
В хозяине видя кумира,
Бежишь к нему за три версты.
Никто из животного мира
Не может смеяться, как ты.
В глазах, подведённых стрелою,
Сияет любовь горячо.
Профанам ты кажешься злою:
Пускай и дрожат, дурачьё!
Всем девочкам нужно щеночка:
Заботится, думать о ком…
И ты мою младшую дочку
Считаешь нелепым щенком.
Несёшься вылизывать попку,
Прощаешь тычки и щипки,
Кусочек печеньица робко
Берёшь у неё из руки.
Умна ты, добра и сердечна,
Тебя я люблю и ценю.
Поверь мне, в ближайшую течку
И ты заведёшь малышню.
Я верю в собачью удачу,
Изменятся люди, пойми,
И будут щенят стаффордячьих
Воспитывать вместе с детьми.
Говорят мне: доктор, а не лечишь!
Но к чему вся эта суета,
Если мне ночами дышат в плечи
Два любимых нежно существа.
Парочка сокровищ за стеною,
В гнёздышке уютно и темно,
И собака светится покоем
На полу, как рыжее бревно.
Отдых, релаксация, нирвана…
В прошлой жизни, в трудовых ночах
Нервный сон на краешке дивана
В лифчике и с линзами в очах.
В прошлом постоянная готовность
Выбежать на грохот или стон,
Нечленораздельное «на помощь»,
Дребезжащий местный телефон.
В прошлом вертикальный сон в трамвае,
За тарелкой супа у родни.
У меня бессонниц не бывает:
Просто к тёплой стенке прислони.
Ты мой ангел, новая малышка,
Я впервые выспалась с тобой.
Роды – это только передышка
В бесконечной гонке за судьбой.
Наслаждаюсь бестревожной ночью…
Жалко спать, не страшно не уснуть,
Ведь меня разбудит только дочка,
Рефлекторно ищущая грудь.
Больным не спится от салюта,
Нетрезвых песен за окном:
Построен рядом почему-то
С кардиологией роддом.
Рожают, слава Богу, часто.
Не каждой удаётся днём,
И папы выражают счастье
Пиротехническим огнём.
Забыли наши пациенты,
Кляня шальную молодежь:
За эти дивные моменты
Ты всё на свете отдаёшь!
Танцуй и пой, счастливый папа,
И не такой уж это грех
Распить сегодня литр граппы,
Что прятал с отпуска от всех.
Огня, папаша, страсти, милый!
Ты в каждый залп вложи свой пыл,
И гордость, и мужскую силу,
Что девять месяцев копил.
Я одобряю вас, папашки!
На каждый тополь – мишуру!
Сентиментальные растяжки
Пусть пузырятся на ветру!
Пускай грохочут фейерверки,
Зальёт шампанское траву!
Ударим родами по смерти!
Рожаю – значит, я живу!
Пускай коряво, но красиво
На тротуаре поперёк
Навек написано: «Спасибо
Тебе за Лёшку, Пузырёк!»
Твоё лицо.
Твоим лицом любуюсь вновь и вновь.
Люблю я выражение покоя,
Когда на нём написана любовь,
И ты мурлычешь под моей рукою.
Свернувшись, как котёнок на крыльце,
Ты с дочкой рядом дремлешь безмятежно,
И выраженье на твоём лице
Становится беспомощным и нежным.
Когда ты распеваешь за рулём,
Когда ты прёшься на концерте «Чайфа»,
Оно сияет новеньким рублём
От выраженья истинного кайфа.
Я не хочу и думать о плохом,
Нет никого любимее на свете,
Когда твердеет в бешенстве глухом
Твоё лицо, как профиль на монете.
Твоё лицо как солнышко в окне,
А иногда как блики в океане.
Хочу я, чтобы на голову мне
Ещё сто лет лилось твоё сиянье.
Ты счастье, ты – сокровище моё,
Ты – принц, какого я всегда хотела…
Я бешено люблю лицо твоё,
А также остальные части тела.
Как просто сотворить себе кумира
Из двух гамет, из кучки хромосом...
И вот в тебе живёт кусочек мира,
Пока ещё незрим и невесом.
Преодолеть непросто все этапы,
Вынашивая это божество:
Растерянность у будущего папы,
Сомнение, тревога, торжество!
Под триумфальный топот санитарки
Поддаться обаянию минут,
Когда на громыхающей каталке
Тебя уже из родовой везут…
Как здорово понять в конце мучений,
Паря бессильно в метре от земли,
Что роды круче многих приключений,
Которые с тобой произошли.
Колготки.
Дарите женщинам колготки!
Зачем? Понятно даже пню.
Пьянейте больше, чем от водки,
Лаская гладкую ступню.
Остерегайтесь заусениц:
А вдруг дорожка поползёт?
И не валяйте даму в сене,
Пока не стянете колгот.
Не важен мне трояк в зачётке,
Не страшен прыщик на щеке,
Страшнее дырка на колготке
Или затяжка на чулке.
На свете ни одна обновка
Мне так не обжигает грудь:
Порвать скорее упаковку,
На ножку нежно натянуть…
Настанет эра изобилья,
И вот тогда, не дай нам Бог,
Чтобы артрозы не разбили
И варикозы наших ног!
Колготок множество в продаже,
Любых по цвету и цене…
И ты, коварная затяжка,
Обедни не испортишь мне!
1986 год
Девятнадцать лет.
Четвёртый год, как мы стареем,
А я всё упираюсь:
Не трачусь на тональный крем
И в шутках разбираюсь.
Как будто мне шестнадцать лет,
Горжусь отличной кожей,
Но стал мой проездной билет
На гривенник дороже.
Ещё восторг сжимает грудь,
Ещё сухи патроны…
Мы все уйдём когда-нибудь
В семейные матроны.
Нас будет волновать мастит
И детское питанье,
Но верю я: Господь простит
Сужение желаний.
Пройдёт период небольшой,
Всё снова возвратится…
Не дай мне, Боже, не душой,
А телом измениться!
1987 год
Устав от боли и труда,
От крови, молока, пелёнок,
По праву будь собой горда:
Твоя награда – твой ребёнок.
Ты окружи его любовью,
Смотри на вещи веселей:
Теперь всегда малыш с тобою,
Он самый лучший на земле!
Настанет день, и твой ребёнок
К тебе потянется, смеясь…
Сильнее смерти эта связь,
Теснее близости влюблённых.
День завтрашний и день вчерашний,
Любовь и боль, мечты и страх –
В кулёчке с крошечной мордашкой,
Уснувшем на твоих руках.
1989 год
Полине.
Целую твою маленькую ручку.
Нежны твои ладошки и чисты.
Когда-нибудь и ты родишь мне внучку,
Такую же красавицу, как ты.
Пусть счастьем, а не тяжкою работой
Откроется загадка бытия.
Я на себя возьму твои заботы,
И станешь ты счастливее, чем я.
Ты не узнаешь слабости и боли,
И сна три раза в день по полчаса,
Не наживёшь кровавые мозоли,
Пустые от бессонницы глаза…
Никто тебе не скажет беспардонно:
Сама рожала – вот и посиди…
Пойми, малышка, миссия мадонны –
Родить дитя и приложить к груди.
1989 год
Оле.
Вот нам с тобой и годик, детка…
Мы доросли до тех времён,
Что совершаем кругосветку
В наш Юго-Западный район.
Пусть твои маленькие ножки
Обходят милые края,
Где по кафешкам и киношкам
Болталась молодость моя.
Мне не нужны сегодня стрессы,
Я приключений не люблю,
Мужчины мне не интересны…
Давай, банан тебе куплю.
Всего-то лет через пятнадцать
С подружкой будешь здесь бродить,
От приставаний отбиваться,
За шоколадки не платить.
Как для тебя всё будет ново,
И целый мир в твоей руке!
Я постигать его готова
С тобой на будущем витке.
1994 год
Варе.
Детёныш мой вишнёвоглазый,
Моё смешное божество!
Впервые в жизни я согласна,
Что существует волшебство.
Волшебно появленье принца,
Который стал твоим отцом.
Волшебно, что со мной творится
Роман со сказочным концом.
Зачатья час и день рождения,
И череда счастливых дней…
Волшебно каждое мгновение
Из жизни маленькой твоей.
Не выражается стихами,
Насколько сильно я люблю
Твоё душистое дыханье
И невесомый поцелуй.
Кормить, купать, катать коляску
И обнимать тебя во сне…
Ну, кто ещё не верит в сказку,
В любовь и в принца на коне?
2004 год
Родной, ты мне сегодня был так нужен!
Меня весь мир как будто растерзал,
А ты не стал со мной готовить ужин
И ускользнул в лежачий кинозал.
Растёкшись по дивану лишним весом,
Включив футбол и разбросав носки,
Любую ты б достал, но поэтессу
Не развести на эти пустяки.
Не поддаваясь мелочным обидам
И занимаясь мелочным трудом,
Себя не заморачиваю бытом,
А думаю о вечном и святом.
Я мою бесконечные тарелки,
Лечу детей от вечных ОРВИ,
Я в сотый раз читаю книжку мелкой
И повторяю строчки о любви.
Но стоит ли от жизни отключаться,
Насущное считая ерундой?
Какое фантастическое счастье:
Любимый, дети, тёплое гнездо.
Я счастлива и счастью знаю цену,
Я и поэт любви, и казначей.
Моя любовь – огромная вселенная,
Но сложена она из мелочей.
Оборотень.
Ты – мой ненаглядный, ты – свет моих глаз,
Тебя я люблю исступлённо!
Всегда у меня твой породистый фас
В рабочем компьютере фоном.
Тебя принимаю, как нежная мать,
Пусть это сравненье избито,
Тебе позволяю вопросы решать
Расходов, досуга и быта.
Меня позовёшь – и я тут же бегу,
Коснёшься – я сразу в экстазе…
Я ногти тебе на ногах подстригу
И блеск наведу в унитазе.
Я буду спокойна в любой суете,
Я буду любовью лучиться.
Но только затронь интересы детей,
Как я превращаюсь в волчицу!
Рабу цинизма и бесстыдства,
Меня сжигает интерес,
Я не скрываю любопытства
К рабам дурманящих веществ.
Кто их заставил разной дрянью
Наполнить собственную кровь,
И что за странные создания
Согласны с ними на любовь?
У них свои приоритеты,
Своя таинственная жизнь…
Возможно, вы с другой планеты,
Токсикоманы и бомжи.
Я к ним с любовью и терпением,
А впереди – один итог.
Но не на разные ступени
Расставил нас однажды Бог.
И дело, в общем-то, не в шмотках,
И не в промытых волосах…
Пустяк: соломка или водка,
И ты душою в небесах.
Нирваны мне достичь трудненько,
Мне нужен только первый сорт:
Любовь, признанье, дети, деньги,
Здоровье, цацки и комфорт.
А вдруг не стоит колотиться,
К чему мирская суета?
Всё просто, как воды напиться,
А там – покой и чистота!
Покупаю! Жизнь – в едином миге!
Обаянье качественной вещи
Не слабее радости от книги,
А быть может, в чём-то и похлеще.
Дефиле по Галереям ГУМа
Искушённой модницы со стажем
Приравняю к посещенью Лувра
Или к любованью Эрмитажем.
Заставляют ластиться, как кошку,
И трясти любимого, как грушу,
Туфельки, ласкающие ножку,
Брюлики, ласкающие душу.
Ублажаю душу или тело?
Это разделение условно.
Шопинг – достижение предела,
Где материальное духовно.
Основной инстинкт.
А я хочу рожать – и буду,
И мне никто не запретит!
Вновь появившееся чудо
Лишь разжигает аппетит.
Трудней всего двадцатилетней,
Когда сама ещё – дитя.
Зато потом второй и третий
Повылупляются шутя.
Нет лучше шанса разродиться,
Чем в двадцать пять прекрасных лет:
Я – доктор в собственной больнице,
Ко мне всеобщий пиетет.
На тридцать пятом троекратно
Обогащаешь род людской,
И, наконец, уже понятно,
Уже продумано: на кой?
Фертильность протекает быстро,
Пора и внуков поджидать…
Мой высший градус материнства
Пускай наступит в сорок пять!
Вокруг тебя одни уроды
«ВСЕ МУЖИКИ ВОКРУГ – УРОДЫ!» -
Ты произносишь в сотый раз,
А я жемчужины породы
Привыкла видеть каждый час…
Мой парень – лучший в мире парень,
Прекрасный принц моей мечты,
Я влюблена, но не слепая
Мужской не видеть красоты!
Ведь есть такие индивиды!
Твой вывод попросту нелеп.
Не хуже статуи Давида
Нагиев или Джонни Депп!
Таких мужчин заметно сразу:
Когда под ложечкой тепло…
Что далеко ходить: Проказин,
Заведующий из х/о!
Довольно фразы или жеста,
Их отличаю в тот же миг.
Вокруг – мужское совершенство,
И выбор царственно велик!
О Джордже Клуни, Бреде Питте
Я даже спорить не хочу…
А есть ещё Шарипов в ПИТе,
Пореченков и Бондарчук,
Путинцев – главный наш уролог…
Немало правильных парней.
«ВОКРУГ ТЕБЯ ОДНИ УРОДЫ!» -
Вот это, видимо, верней!
Мартиросян и Саша Ревва…
Да сколько их по всей земле!
Вокруг реальной королевы
Всегда хватает королей!
Ты как штурвал сжимаешь потный джойстик…
На той земле, где воевал твой дед,
Свершаешь виртуальное геройство
В масштабе исторических побед.
По юнкерсам, увёртливым как черти,
Ты бьёшь, про ЯКа песенку мыча,
За то, что от Победы и до смерти
Твой дед ходил в атаку по ночам.
Из ППШ, винтовки, автомата,
Из пушки под названием ВэЯ
Ты шпаришь так, как будто бы на карту
Сегодня жизнь поставлена твоя.
Любимый, безрассудный и отважный,
Я три часа тебя к обеду жду.
Я поняла, насколько это важно:
Занять сегодня эту высоту!
Ты победил, и ты со мною рядом,
И в этом – счастье прожитого дня.
Я знаю: сокрушишь любого гада
За Родину, девчонок, за меня…
Я не могу осмыслить, Денька,
Что невозможно волшебство.
Ни дар, ни девушки, ни деньги
Теперь не значат ничего.
Да и не так всё это важно
Казалось в наши двадцать лет.
Ты был весёлый и отважный,
И твёрдо знал, что смерти нет.
Красивей греческого бога,
Лицо и рост, маслины глаз…
Любви тебе досталось много:
Всегда любая недотрога
Дениса выберет из нас.
Ну, как тебе в небесном царстве,
Среди безбрежной красоты?
За наши буйства и гусарства,
Я знаю, не краснеешь ты.
Ах, как мы пили поначалу,
И гнев бросался в кулаки.
Ну, разве что-то предвещало,
Что не пожму твоей руки?
И окружали нас подлюги,
И за меня ты рвался в бой…
И чувство, что уверен в друге,
Ушло, наверное, с тобой.
Ты офтальмолог был – от Бога.
Пусть Бог мне скажет, почему
Мы здесь, а Денькина дорога
Уже на полпути к Нему?
Кто любит – мечется в кровати,
Вновь проживая каждый миг.
Как будет жить без папы Катя,
Вдруг без тебя подохнет Мик?
Зачем он был, несчастный случай?
Как будут мама, брат, отец?
Денис, ты самый, самый лучший,
А значит, это – не конец.
Вот так всё в жизни обернулось.
Ты – там, а мы живём, скорбя…
Но дружба есть и наша юность,
И SMS-ка от тебя.
Звонок.
Свекровь обидела меня,
Мне позвонив субботним утром.
Нет, нелегко в начале дня
Невозмутимым быть и мудрым.
Всё, сковородником губа,
В руках трясётся чашка кофе…
Ну, нет! Я вовсе не слаба,
Прекрасна и анфас и в профиль,
Всё в жизни у меня пучком,
Спит лялька – значит, есть и время.
Разбавлю кофе коньячком
И напишу стихотворенье.
Ещё недавно – смирная сноха,
Сейчас – непримиримая свекруха.
А солидарность женщин – чепуха,
Кто верит в дружбу дембеля и духа?
Назначена дата.
Ах, море эмоций!
И я обращаюсь в родимый роддом:
Дитя в ягодичном,
а значит, придется
Рожать его оперативным путем.
Коллеги, родные,
вы мне доверяли
Без малого чертову дюжину лет,
Но если касается
будущей ляли,
То я в медицине – не авторитет.
Я жду перидуры
дрожащей и голой,
Пока за моей беззащитной спиной
Колдует
любимый анестезиолог,
Который стебался всегда надо мной.
Ну вот и сейчас
он включил « Крематорий»,
Когда мне любовь и поддержка нужна…
Мне трудно дышать,
перебои в моторе,
Меня Григорян посылает «…и на…».
Мой доктор
с отрывистой грацией пумы
Всего за каких-нибудь двадцать минут
Достала девчонку
здоровой и умной,
Уже мне на грудь мое чудо кладут…
Артур и Елена!
Я вам благодарна,
Я вас обожаю до неба, до слез.
Все кружки в дежурке
наполню «Отардом»,
Усыплю ступени букетами роз!
Я с вами делилась
слезами и болью
В угаре семи послеродовых дней,
Вы стали моей
драгоценной любовью!
( С позиций больной, несомненно, видней.)
Подарок любой
не окажется слишком!
Я к вам собираюсь, а время идет.
Моей
нереально
красивой
малышке
Совсем незаметно исполнился год.
Вы дали мне то,
что действительно ценно,
Свершили со мной волшебство наяву.
И если при мне
оскорбят медицину –
Простите за грубость, я просто порву!
Быть беспомощной – страшно скучно,
Стоматолог – реальный хам:
«А шестёрки, простите, Пушкин
протезировать будет вам?»
Хоть я, в сущности, не задира,
Не люблю, когда свысока…
Но попробуй теперь, парируй:
Во рту чужая рука…
Гинеколог – вот наказание,
Унизительней позы нет.
Орган речи как раз не занят,
Только слов не найду в ответ.
Я мечтаю определённо,
Что беременность дотяну…
«Для чего вам третий ребёнок,
что вы сможете дать ему?»
Не приводятся аргументы,
К гортани язык прилип...
Налицо мои документы:
Фенотип мой и генотип,
Даже б если была я пьянчужка,
Ехидна была, а не мать,
Не вправе ни Бог, ни Пушкин
Этот выбор мне диктовать!
Гинеколог, будь самой мудрой,
Успокой меня: «Всё путём!»,
Головой склонясь малокудрой
Над моим виртуальным дитём.
Гинеколог, будь самой нежной
И советами не души
Нескрываемую одеждой
Драгоценность моей души…
С детства я мечтаю о подруге
Равной человеческой цены:
Чтоб у нас и ноги с ней, и руки
По длине и стройности равны.
Статус, внешность и образование,
Минимум различий по уму,
Чтобы сделать выбор между нами
Было бы непросто никому.
Чтобы не поскуливала в будни,
Радовалась всяким мелочам,
Соглашалась на любые блудни…
Чтобы с уважением к врачам!
Чтобы с упоением училась,
Чтобы научить меня могла...
Чтобы были разные мужчины,
Но бывали общие дела.
Чтобы улыбаться той же фразе,
Разделять пристрастия в еде,
Чтобы пребывать в единой фазе,
Не конфликтовать по ерунде.
Вроде бы приятельниц немало,
Вроде бы со многими в ладу...
Лучшего мужчину я поймала,
А подруги лучшей не найду!
Сколько раз мгновения единства
Превращались в пепел от костра!
Где моя вторая половинка,
Где же ты, астральная сестра?
Есть любимый, дети, скоро внуки,
В принципе, подруги не нужны…
С детства я мечтаю о подруге
Равной человеческой цены.
Я валяюсь на шиловской травке,
Посылаю все хлопоты прочь,
А по мне проползают козявки,
Муравьи и трёхлетняя дочь.
Самолёт улетает в Италию,
На Гоа отбывает братва...
У Семёновой тонкая талия,
У Поповской «Матис» и права.
У Сандалова – новая книжка,
А Стрекалов теперь кандидат,
У друзей подрастает сынишка,
Однокашник – уже депутат...
Не придумаю повод для зависти,
Есть у каждого что-то своё...
Сколько в жизни объектов для радости,
Сколько прелести есть у неё!
Надо мной это небо жемчужное,
И вокруг кислород, хлорофилл...
А по-правде, лишь только и нужно,
Чтобы кто-нибудь крепко любил...
Марьин корень и свежее сено
Пахнут так же, как дочка моя...
Обретаемся в центре вселенной:
Лето, Шиловка, дочка и я.
Любят душу мудрые мужчины,
Красота для них – не самоцель...
Но уже тончайшие морщины
На моём фарфоровом лице...
Боже, боже, что мне с этим делать?!
Посоветуй, ботокс или нож?
То отравит радость эта мелочь,
То опять, как девочка, живёшь.
Впору становиться благочинной...
Скоро растворятся, словно дым,
Времена, когда любой мужчина
При желании мог бы стать моим.
Боже, я уже не хорошею!
Тридцать девять, скоро юбилей.
Поскорее безупречность шеи
Оттени сапфировым колье...
Впереди пластические пытки
И хирургов жаждущая рать.
Мне противны жалкие попытки
Ненадолго старость обыграть.
Лет пятнадцать мне ещё осталось,
А потом не нужен твой сапфир,
Я войду величественно в старость,
Как река, как дерево, как мир.
В мире нет ни стройности, ни логики,
Жизнь полна нелепой чепухи:
Врач-хирург из онкопроктологии
Пишет поднебесные стихи.
Акушерка открывает детям
Светлый путь в пленительную жизнь...
Рифмовать столетье с лихолетьем
Ей не подобает, докажи.
Доктора, я тайны не нарушу:
Делая ошибки и добро,
Чувства разрывают наши души,
Так и разбирает взять перо...
Из цинизма поднимаясь в пафос,
От экстаза в дисфор уходя...
Чёрный юмор и высокопарность,
Траур солнца, зарево дождя.
От стихов, расшатанных и рваных,
У профанов – кругом голова.
Вот Архипов был, Сергей Иваныч,
Находил он верные слова...
У кого в семье растёт тинэйджер,
Тот в плену у подростковых лет,
Различает Тимати и Ферджи,
Для того Собчак – авторитет.
Дочери меня перебороли,
Подчинили, взяли в оборот,
Две нахалки держат под контролем
Мысли, макияж и гардероб.
В «Доме-2» я знаю все пассажи,
Понимаю рэперский жаргон,
И в святые сроки распродажи
Совершаю рейды в Бенетон.
Я демократична, видно, слишком:
Каждый любознательный малёк
Тянется хорошеньким носишком
В косметичку, флэшку, в кошелёк.
Мне противны ханжество и косность,
Только я мечтала жить не так:
Черпать информацию из «Космо»,
Созерцая на ночь «Южный парк».
Принимая вкусы их и взгляды,
Не живу я собственной судьбой.
Хорошо, что маленькая рядом –
Только с нею можно быть собой.
Покупать копеечные блески,
Одевать на рынке егозу,
Танцевать под Вески, «Арабески»,
Засыпать под раннего Лозу...
Реаниматологу.
Я – умираю, я – толста, немолода.
Сдаётся мне, что выживу я вряд ли...
Но ты, к моей груди прижав дефибриллятор,
Как ты не покраснеешь от стыда?
Этическую тайну не нарушу,
Пусть доверяют, кто с тобой знаком.
Но как твои слова мне больно ранят душу,
Пускай она уже под потолком!
Ты сделал всё, что от тебя зависит,
Хороший врач, филонить не привык.
Но горькие слова в моём сознании высек
Циничный, ядовитый твой язык.
Пока моя душа не отлетела
И мечется по шоковой, как стриж,
За тридцать пять минут борьбы за это тело
Проконтролируй, что ты говоришь!
Варваре.
Я не прожила бы в одиночку,
Я умру от скуки в тишине.
У меня есть маленькая дочка
И она нуждается во мне...
Старшую мечтала видеть взрослой,
И свершилось: я ей не указ...
Вырастает круг её вопросов,
Но они решаются без нас.
Среднюю я дома вижу редко:
Без друзей не проживёт и дня.
Здорово, что есть ещё трёхлетка,
И она не может без меня.
Слишком долго я кормила грудью,
Слишком часто мы в обнимку спим...
Материнский труд совсем нетруден,
Успевайте наслаждаться им!
Так любить умеют только дети:
Беззаветно, страстью неземной.
Знаю: всё хорошее на свете
Ты ассоциируешь со мной.
Я – ответ на все твои вопросы,
Я – опора на любом шагу.
Знаю, что ты скоро станешь взрослой,
А пока я – мама, всё могу!
Принимаю хлопоты и сцены,
Не боюсь капризов и нытья...
Высшая на свете драгоценность –
Детская зависимость твоя.
Сорняк.
Врубаюсь в травяное буйство сада:
Коса, секатор, просто две руки...
Процесс труда обдумывать не надо,
За это и люблю я сорняки.
Растёт репей почти со мною вровень,
Чудовищна длина его корней,
От запаха его зелёной крови
Кураж мой распаляется сильней.
Враг умирает с чавканьем и хрустом,
Я оживаю, заросли круша...
Давая выход негативным чувствам,
Моя освобождается душа.
Я разрушаю с кайфом Герострата,
Уж как-нибудь поправлю маникюр...
Трава растёт, ни в чём не виновата,
Но я – защитник сортовых культур!
Трава, ты помогаешь, как психолог,
Ты гасишь разрушительный мотив,
Намного эффективнее пейнтбола
Семейные раздоры сократив.
И запах трав ещё остался свежим,
Я слёз уже не чувствую во рту.
Вот только жаль, что кроликов не держим...
Ну, кто оценит эту красоту?
Полина, Ольга и Варвара.
Полина, Ольга и Варвара –
Дитя Воды, Земли, Огня...
Я никогда не стану старой:
Три ваших жизни у меня.
Втройне любовь, и трижды – драка,
И приключенья без конца:
Веселье Льва, тиранство Рака,
Сопротивление Тельца...
Улыбки, волосы, ресницы,
Прекрасна каждая черта...
В вас троекратно повторится
Моя земная красота.
И первый шаг, и детский праздник,
И полюбившийся актёр,
И снова дочкин одноклассник
Нас принимает за сестёр,
И небо в звёздах и алмазах,
Из жизни каждую главу,
И роды, минимум, три раза
Я с вами вновь переживу.
Пусть мне не могут быть знакомы
Все ваши чувства и дела,
Но существует аксиома:
«Я вас однажды родила».
И, жизнь пройдя до половины,
Я снова – молодая мать.
Варвара, Ольга и Полина!
Я знаю, это – не отнять.
Я - Лолита
Я – чёрный лебедь в озере попсы,
Я – женщина, рождённая крылатой.
Я презираю сплетни и весы,
Я не люблю диеты и салаты.
Я знаю всё про счастье и любовь,
Я – авиатор взлётов и падений.
Я научилась быть сама собой
В учебных кабинетах академий.
Пускай мои намеренья странны –
Служить кумиром всем домохозяйкам,
Дарить надежду женщинам страны:
Гламурным муркам и забитым зайкам.
Сегодня я – классическая мать,
А завтра я – ребёнок неразумный...
Со мной мужчина вынужден признать,
Что женщина бывает остроумной.
Смотрите, я могу устроить фарс
Не плоско, не вульгарно, не избито...
Я высоко и всё же среди вас.
Я – лебедь, я – богиня, я – Лолита!
На потребу жаждущему люду
«Периньон» и устрицы со льда.
Только я люблю другое блюдо:
Суп, который варит Коляда.
Не боится показаться глупым,
Не привык правительство корить...
Хочет он духовным этим супом
Миллионы сытых накормить.
Отдавая молодости зрелость,
Презирая славу и понты,
Хочет что-то искреннее сделать
С душами уральской гопоты.
Едет на потрёпанной «четвёрке»,
Дома ждут голодные коты...
А вокруг взрывает фейерверки
Колдовская сила Коляды.
Если вам приходится нечасто
Вспомнить вкус колодезной воды,
Сделайте глоток простого счастья:
Посмотрите пьесы Коляды.
Ждут тебя подмостки в райских кущах,
Чтобы ты поставил им комедь.
Ну, а ты решил наш город скучный
Поднебесным даром обогреть.
Гуру из Е-бурга, прорицатель,
Местное, родное божество!
Над театром – россыпь красных капель,
Брызнувших из сердца твоего...
Болеет маленький ребёнок,
И обезумевшая мать
За грудой скомканных пелёнок
Не в силах мир воспринимать.
Отец, куривший в прошлом веке,
Вдруг позабыл про свой обет:
Из круглосуточной аптеки
Приносит пачку сигарет.
Лекарство плещется из ложки,
Отчаяньем наполнен дом,
И в ожидании «неотложки»
Папаша курит под окном.
Разгул взаимных обвинений
И муки собственной вины...
Прошло лишь несколько мгновений,
Как были страстно влюблены.
Эффект родительских страданий
В скандалах, ссорах, суете...
Но море самообладания
У подрастающих детей.
От них действительная польза:
В пылу критических минут
Найдут и градусник, и полис,
В больницу сумку соберут.
А мама доктора не слышит,
В руках подгузник теребя:
«Господь, спаси мою малышку,
И я уверую в тебя!»
Ранима человеческая плоть
Внутри несовершенна и снаружи:
Любой железкой можно распороть,
Любым заболеванием разрушить.
Ты затеваешь грандиозный труд,
И миллионы вложены в рекламу,
А Мойры хладнокровно оборвут
Как ниточку твою кардиограмму.
Бывает так, что вытянешь бомжа,
А гения, бывает, не починишь...
Я двигаюсь по лезвию ножа,
Благоухая Sergio Taccini.
И, осязая страждущую плоть,
Исследуя клинические случаи,
Ещё острей, прости меня, Господь,
Я чувствую своё благополучие.
Мечты амбициозных дураков –
Сиянье денег и минуты славы,
Когда моё дыхание легко,
Когда подвижны мысли и суставы.
Привет тебе, великий добродей,
Влияющий на судьбы понемножку,
Свидетель уязвимости людей:
Бесплатный врач районной неотложки...
Хвала тебе, тяжёлый труд врача,
Моя неблагодарная работа,
За то, что я жива и горяча,
И иногда могу исправить что-то.
Черноголовый маленький вампир,
Иди ко мне, к своей любимой маме!
Ты каждый час спешишь на этот пир,
К груди приникнув жадными губами.
Когда в меня вопьётся мой король,
Я наслаждаюсь мукой добровольной.
Кормить дитя – космическая боль,
Но нет на свете слаще этой боли!
Мне разрывает грудь от молока,
И плавится в бюстгальтере капуста.
Рефлексогенной зоною соска
Перекрывает остальные чувства.
Сосёт ребёнок молоко и кровь,
И в пустоте измученного тела
Рождается великая любовь
И наполняет душу до предела.
Я привыкаю к нежной кабале,
Иначе понимаю слово «счастье»,
И ни один мужчина на земле
Не станет конкурентом этой страсти.
В крови идёт на убыль пролактин,
Но мозг воссоздаёт, как заведённый,
Виденья идиллических картин:
Младенца у груди своей мадонны.
Приятно консультировать роддом.
Рожденье для меня – как наважденье...
О, счастье не родиться мужиком:
Им не знакомо это наслажденье!
Вообще-то, я люблю мужчин.
Точней, люблю мужчину:
Красавчик, гений, семьянин
И просто молодчина.
Но даже он бывает, врёт,
Приходит поздно ночью,
Не починил водопровод...
Что говорить о прочих?
За шесть совместных лет и зим
Сто раз заставил плакать.
Мы столько раз делили с ним
Детишек и собаку.
Он без машины – недвижим,
Без завтрака – бессилен.
Придя с работы, мы лежим,
В субботу – керосиним.
Но так и тянется мой рот
К его щеке колючей...
Я думаю, обняв живот:
«И это – самый лучший!»
Мужчину нужно баловать,
Не гладить против ворса.
В болезни быть ему, как мать,
С большим запасом морса.
Не видеть брошенных носков,
Быть мягкой и душевной...
И твёрдо знать про мужиков:
Они несовершенны.
Вчера кричала с наглой мордой:
Я ненавижу снег и лёд.
Вьетнамки, маечки и шорты
Хочу носить я круглый год.
Зима! В тебе не вижу толку!
Чем соблазнишь меня ещё?
Твой драгоценный мех и ёлка,
Морозный запах детских щёк...
Не спорю: это очень мило,
Но организм-то не готов.
Мне душу страхом леденило
Предощущенье холодов.
И оттого хотелось плакать,
Что всё известно наперёд:
Вот-вот доверчивую слякоть
Скуёт жестокий гололёд.
Что я в России потеряла?
Поверить в зиму тяжело...
Душа с отчаяньем цеплялась
За уходящее тепло.
А ночью вдруг наполнил окна
Голубоватый ровный свет.
На землю царственно спокойно
Возлёг великосветский снег.
Мою депрессию разрушил
С её ноябрьской тоской,
И снизошёл мне прямо в душу
Ошеломляющий покой.
Мой женский пол – великий дар небес,
А не рулетка: пестики-тычинки...
Я взглядом выражаю интерес
К любому завалящему мужчинке.
Я часто применяю этот взгляд
В любой неромантичной обстановке.
Как Ева двадцать сотен лет назад,
Я практикую женские уловки.
Могу заставить каждое хамло
Втянуть живот и выглядеть галантным.
Мне при зачатье крупно повезло,
И женственность считаю я талантом.
Я знаю, что недаром рождена,
И чту патриархальные традиции.
Я – женщина, поэтому должна
Достоинствами пола насладиться.
Я не желаю ездить за рулём,
Не стану обеспечивать семейство.
Я знаю, как не выглядеть кулём
Беременной до третьего триместра.
Я счастлива, любима и люблю,
По мелочам с возлюбленным не спорю.
Но отнимите женственность мою –
В одно мгновенье я умру от горя.
Я два в одном – любовница и мать,
Две хромосомы Х – первопричина.
До самой смерти буду флиртовать.
Прости меня, Господь, ведь ты – мужчина!
Мы все доверчивы вначале,
Но вера рвётся, словно нить.
И мне мужчины обещали
Мою судьбу переменить.
Сулили золотые горы,
и публикацию – статье,
и туалеты от Диора,
и бриллианты от Картье,
устроить быструю карьеру,
стать самым лучшим из мужей,
слетать в «Ля Скала» на премьеру,
в Австралию на ПМЖ,
забыть курение и карты,
заняться праведным трудом,
на Новый год, к Восьмому марта
переселиться в новый дом,
взять замуж, норковую шубу
и ежедневную кровать,
меня одну любить до гроба,
не пить, не врать, не ревновать,
объехать мир, объездить лошадь
и показать парад планет,
купить приличную жилплощадь,
построить частный кабинет,
повременить ещё немного,
не торопиться, уходя,
до полновесного итога,
золотоносного дождя.
А я-то много не просила...
И в результате всех затей –
Лишь вера в собственные силы
И трое суперских детей.
Россия, что с тобой творится,
Какая страшная беда?
Врачи уходят из больницы,
Врачи уходят навсегда.
Мы все призвание имели,
Мечтали жизнь у смерти красть.
Теперь, дежуря раз в неделю,
Подкармливаем эту страсть.
Оставив нищую работу,
Ты потихонечку привык,
Что лишь в дежурную субботу
Ты ощущаешь, что – мужик.
Что в этих проклятых, бессонных,
Изматывающих ночах
Всё, чем ты заинтересован
И без чего почти зачах.
Я никого не осуждаю:
Детишки, старенькая мать...
Я просто молча наблюдаю,
Раз государству наплевать.
Нельзя работать за копейки,
Мы все зависим от рубля...
Дежурства – робкие лазейки
Для крыс, бегущих с корабля.
Нет, доктора – не Дон-Кихоты,
И самоотреченье – дым...
Врачам – дежурные субботы,
А что останется больным?
Плотно занят Интернет,
Выпад дочери бестактен:
«Уж в твои-то сорок лет
Стыдно париться «в контакте»!»
Пламя застило глаза,
Провоцируя на ссору...
Ты, такое мне сказать?!
Мне пока ещё не сорок...
Я с тобою, как сестра,
У меня морщин не видно,
Приключения, игра –
Для меня совсем не стыдно.
Мне не стыдно флиртовать,
Плакать, радоваться, злиться,
Мне приятно открывать,
Узнавать родные лица.
Жаль, что время на портрет
Наползает облаками...
Между нами двадцать лет –
Чушь в сравнении с веками.
Просто радость бытия –
Часть божественного дара...
Знаешь, милая, что я
Никогда не стану старой!
Пишу стихи про чьи-то свадьбы –
Набор высокопарных слов.
О, я могла вам рассказать бы,
Что есть реальная любовь.
Когда дороже общей ночи
Нет в мире ценности другой,
И мысль об этом позвоночник
Сгибает вольтовой дугой,
И целый мир приводит в ярость,
Когда мы долго не вдвоём,
Когда я умиротворяюсь,
Растаяв в запахе твоём.
Собака любит не за деньги:
Не бьёт хозяин – хорошо,
Пускай пришёл на четвереньках,
Пусть через сутки, но пришёл.
Не важен дочке твой режим,
И с кем ты был на вечеринке...
Ты приласкай, погладь по спинке,
И мы от радости визжим.
Как трудно ждать тебя всю ночь,
Не злиться, не пилить, не плакать...
Я – бескорыстная, как дочь,
И преданная, как собака.
Новогоднее.
С детства мучает и дразнит
Мандаринов аромат,
Новый год – фиктивный праздник,
Рядовая смена дат.
То ли дело – день рожденья,
День Победы, выпускной...
Странно из ночного бденья
Сделать длительный запой.
Для врачей он явно лишний:
В отделениях наплыв
Переевших, перепивших,
Одиноких пожилых...
Восемь дней гуляет каждый,
Будни кончились пока
Для толпы нетрезвых граждан
В глупых красных колпаках.
Дед Мороз, всегда поддатый,
Шиш в кармане к Рождеству,
Фантастические траты
На великую жратву.
Шквал натужного веселья...
И к Рождественской звезде
Умираем от похмелья,
Отвращения к еде.
И для жизни непригоден,
И не дарит волшебства
Долгий праздник Новогодья,
Синий штопор Рождества...
Я – гуру грудного кормления,
Сама многодетная мать,
И опыт пяти поколений
Я каждой могу передать.
На долгой дороге к победе
Я вынесла, преодолев,
И вопли голодного бэби,
И дикий молочный прилив.
Я помню, как билась об стену,
Встречая отказ от груди.
Найти сосунковый консенсус
Труднее, чем просто родить.
Казались реальной бедою
Застой молока и мастит.
Добьёшься прироста удоя –
Фигура потом отомстит.
Смиряешься с временной местью,
Влезаешь в просторный наряд,
На соски и банки со смесью
Бросаешь презрительный взгляд,
Всё чуждое – козье, коровье...
И жадные губки сосут,
И думаешь: это здоровье
Вливается в дивный сосуд.
Достигнув гармонии с крохой
(теперь неразрывно близки),
Как мама эпохи Гороха
Легко обнажаешь соски.
Две маленьких круглых мишени,
Вмещающих цель бытия...
И звёзды свершают вращенье
Вокруг малыша и тебя.
Как здорово быть лёгкой и подвижной,
Жить, упиваясь радостями дня.
Я даже в самом страшном сне не вижу,
Что судно понесут из-под меня.
Ужасна перспектива ожиренья:
Одышка от ходьбы и от любви,
И жировых подвесок ожерелье
Опутывает органы твои...
И полбеды, что тягостно и жарко,
И что грозят инсульт или ТЭЛА...
Я знаю, как бранятся санитарки,
Кантуя неподъёмные тела.
С носилок на кровать хоть раз попробуй
Перевалить чудовищную плоть...
От талии, свисающей на попу,
Прошу тебя, спаси меня, Господь!
Разбитая тарелка,
Замазанное «два».
От страха семилетка
Жива едва-едва.
Но я не унываю:
В любом провале дня
Я знаю, есть кривая,
Что вывезет меня.
Вот пронесло, так пронесло!
Мне снова, снова повезло,
Я знаю, семь – теперь моё
Счастливое число.
Тотальное незнание,
И я несу муру
Явившись на экзамен
С нон-стопа поутру.
Но я не унываю:
В любом провале дня
Я знаю, есть кривая,
Что вывезет меня.
Вот пронесло, так пронесло!
Мне снова, снова повезло,
А восемнадцать – вот моё
Счастливое число.
Угроза прерывания.
Теперь мне тридцать пять.
На Бога уповая,
Решаю: сохранять.
Но я не унываю:
В любом провале дня
Я знаю, есть кривая,
Что вывезет меня.
Вот пронесло, так пронесло!
Мне снова, снова повезло,
И тридцать пять – теперь моё
Счастливое число.
Но, грудь мою лаская,
Любимого рука
Внезапно отыскала
Два нежных узелка.
А я не унываю:
В любом провале дня
Я знаю, есть кривая,
Что вывезет меня.
Вот пронесло, так пронесло!
Мне снова, снова повезло,
А тридцать девять – вот моё
Счастливое число.
Мужчина непременно должен быть
Успешный, состоятельный, солидный.
Через барьеры прыгать во всю прыть,
Своей карьерой двигаться завидной.
И не функционировать, а жить,
И полыхать до белого каленья,
И собственное дело совершить,
Заметное в масштабе поколенья.
Пусть он докажет миру и себе,
А главное, своим отцу и маме,
Что не обязан Богу и судьбе,
А создал всё руками и мозгами.
Он счастлив, что лежат его дела
В фундаменте общественного здания...
А женщина ребёнка родила –
И ей открылась тайна мироздания.
Непреднамеренно, случайно,
На пике правовых свобод
Внутри тебя сгустилась тайна...
Ну, здравствуй, детка, Новый год!
Застыла жизненная гонка,
Простыла на семи ветрах...
Зачав желанного ребёнка,
И то испытываешь страх.
Пока не те приоритеты,
Без колебания – под нож!
Но почему-то сигарету
Очередную не берёшь...
Не бойся, дети – это счастье,
Ну, как послать его на слом?
Пусть ястреб мимолётной страсти
Задел тебя своим крылом,
Пусть никогда не потревожишь
Его реального отца...
Внутри тебя – подарок божий,
И он с тобою до конца.
Так просто чудо не даётся:
Господь его благословит.
А если принц потом найдётся,
Инфанта он усыновит.
Я домостроя отголоски
Стираю росчерком пера...
Ура! На тесте две полоски!
Кошмар! Нет, всё-таки ура!
Я сочиняю на заказ,
Дурного в этом нет,
И я не опускаю глаз
Перед тобой, поэт.
Ты рад, что выпущен в печать
Мильонный экземпляр,
А мне достаточно узнать,
Что плакал юбиляр.
И я в поэзии своей
Пять тысяч раз подряд
Играла свадьбу, юбилей,
Выигрывала грант.
Суть человека уловить
Пыталась за два дня,
И отблески чужой любви
Ложились на меня.
Реинкарнирует актёр
Отнюдь не за гроши,
Но не вменить ему в укор
Предательство души.
Я снова проживаю век
В очередной судьбе...
Достоин каждый человек
Поэмы о себе.
Хобби мальчиков ужасны:
На три дня в тайге пропасть,
С аквалангом погружаться,
Заглянув акуле в пасть.
Одуреть от диссидентства,
Биться с призрачным врагом...
Милый, это просто детство,
Социальный недогон.
Столько разных интересов
В жизни наших половин!
Не хватает, видно, стрессов,
На нуле адреналин.
Ты уносишься на гонки
По обманчивому льду,
Я же помню о ребёнке
И его не подведу.
Буду я благополучной,
Как заботливая мать,
Вдруг наступит в жизни случай
Жизнь свою ему отдать?
Звать с собой меня не надо,
Мой ответ всегда один:
Страх за будущее чада –
Это мой адреналин.
Составит любой несчастливый
Градацию неудач.
Но высшая несправедливость, –
Когда умирает врач.
На вызове, на дежурстве,
Немало их полегло.
Искусство врача абсурдно,
Бессмысленно ремесло...
Болезнь любого разрушит:
Растёт, как атомный гриб.
Вложил в пациента душу,
А он всё равно погиб...
Ждут ангелы или черти,
Но, как их не назови,
В глазах ежедневной смерти
Туманится лик любви.
Врачам при такой работе
Зачем сохранять, скажи,
Привязанность хрупкой плоти
К безбашенности души?
Не веришь в свои болезни,
Витаешь над суетой.
Все думают – ты железный,
Бессмертный, почти святой.
Колдующий над постелью,
Познавший загадки тел,
Однажды в собственном теле
Недуга не разглядел.
Больные судачат: шизик,
Блаженный, фанатик, псих...
Ценою собственной жизни
До смерти спасать других.
Моей груди.
Мне служит честно, беспорочно,
Чуть колыхаясь при ходьбе,
Души мятежной оболочка
Размера «Восемьдесят – В».
Нужна, чтоб принца дожидаться,
В поля романтики маня,
Спасибо, что уже в двенадцать
Ты появилась у меня.
Мне в жизни часто помогала,
Я этим пользуюсь опять:
Произносить стараюсь мало,
Заставлю грудь затрепетать.
Мерси, упругая подруга:
Нет недостатка в молоке,
И у любимого супруга
Ты помещаешься в руке.
Я вижу трезвыми глазами:
Красивей, больше есть вокруг,
Но без весомых показаний
Пусть не касается хирург!
Любые сложные вопросы
С тобой решаются, шутя,
Когда в тебя уткнётся носом
Смешное младшее дитя...
Ночные жители.
Мы с тобой – ночные жители:
Ужин, книжки, Интернет
Снова на ночь отложили мы,
Днём секунды лишней нет.
Мы к детишкам уважительно,
Секс – когда они уснут,
Но они – ночные жители,
Днём – уроки, институт...
Ёбург весь – ночные жители,
И клубятся до утра.
Нас таких, предположительно,
Миллиона полтора.
Пусть на карте ночью светятся
Золотые города.
Если спать при свете месяца,
Жить-то некогда тогда!
Из ночи в ночь одно и то же:
Замучив к часу Интернет,
Спешу в супружеское ложе,
Но для меня там места нет.
Любимый, пышущий как печка,
Во все углы его проник:
Своё нагретое местечко
Нельзя оставить ни на миг!
Страшит уход великих профи,
Со зла сжигающих мосты,
Но не приводит к катастрофе:
Наш мир не терпит пустоты.
Раздавлен бременем инфаркта,
Ты рвёшься в прежний кабинет.
Не стоит ставить жизнь на карту:
Незаменимых в мире нет.
Не стоит биться, словно птица:
Не встанет трудовой процесс,
И всё, что нужно, совершится
Хоть как: с тобою или без...
Ловя от жизни наслаждение,
Взглянуть за краешек её,
И снова пережить рождение...
А место занято моё.
Валидол сосать не надо,
Нитроминт скорее брызни.
Знаешь, я была бы рада
Поболтать с тобой о жизни.
Посидеть с тобою рядом,
Выслушать твои печали,
Но тебя уж две бригады
Промедолом накачали.
Это – капельница с «нитро»,
Медсестра внимает зорко,
Спи, и пусть тебе приснится,
Скажем, Пальма де Майорка.
Спи, стоит катетер в вене,
Если шевельнёшь рукою,
Всё вокруг тебе – до фени...
Да дыши ты, что такое!
Я с тобой минут пятнадцать –
Отпустил меня бы, что ли...
Как, скажи, мне разорваться:
Рядом корчатся от боли.
Смену я закончу вскоре,
Но домой ещё не скоро:
Ворох склеенных историй,
И – писать для прокурора.
Стоны, жалобы, блатные,
Всем без очереди, срочно...
А познания в латыни
Не нужны мне, это точно.
Очень хочется порою
Выражаться просто матом...
Стоп, я «нитро» перекрою
И допмин инфузоматом...
Что, теперь полегче телу?
О душе сейчас не надо...
Извини, я полетела:
Там с носилками бригада...
Любови Николаевне Прилуцких
Ни наглости, ни страха
И фельдшерский диплом...
Уральская деваха,
Румянец с молоком.
Приехав в град столичный
Студенткой на лечфак,
Приобрела привычку
Летать на каблучках.
Деревню город выжег,
И проявилось вдруг
Изящество лодыжек,
Архитектура рук.
Ты потеряла в весе
И стильность обрела,
Как будто бы принцессой
Ты в этот мир пришла.
Вся жизнь твоя – работа,
И видно, оттого
Всё элегантней фото,
Всё выше мастерство.
Рожает пополнение
На практике твоей
Второе поколение
Бисертских матерей.
Награда доли женской –
Не тряпки, не меха,
А дочка – совершенство,
Студентка УГАХА.
С очередной мадонной
Ты снова ночь не спишь,
И в операционной
На цыпочках стоишь.
Щадя врачей бригады,
Справляешься и без:
Распознавать инфаркты
И зашивать порез.
Принять, спасти от смерти,
Об этом не трубя...
Мне кажется, Бисерти
Не выжить без тебя.
Раз в год в Париж сбегаешь
От тяжкого труда.
Сама не понимаешь,
Какая ты звезда!
Врача не знаю лучше
В больнице городской...
Ты вся – как солнца лучик
С макушкой золотой.
Ища наряд в потёмках спальни
И обжигаясь кофеём,
Запомни: только идеальным
Должно быть нижнее бельё.
Пусть на твоём прекрасном теле
Не будет порванного шва,
Пусть не растянутся бретели,
Не потускнеют кружева.
Отличный лифчик – это принцип,
Вдруг не уедешь из гостей,
Как собралась ты встретить принца
В своём сомнительном бюстье?
Тебя считают эталоном
И ценят душу, а не плоть?
Поверь: бэушным панталонам
Легко любовь перебороть.
Судьба не ведает неравных,
И ни за что не подгадать,
Чтобы всегда в приёмник травмы
В приличном виде попадать.
...Увы, она не наряжалась:
Внакидку шуба, сапоги,
И кровь от месячных смешалась
С кровавым месивом ноги...
Или к потере, или к благу
Ведёт крутая колея,
Но я не сделаю ни шагу
Без безупречного белья.
Мой любимый – то, что надо,
Поиск мужа позади,
Но при виде психбригады
Что-то ёкает в груди...
На психоз выходят трое:
Каждый сказочно здоров...
Атлетичных, двухметровых
Обожаю докторов.
Вы таких не обхитрите:
Начеку в любой момент
Богатырь психиатрии,
Полу-доктор – полу-мент.
«Рэмбо», – думают блондинки,
Ты цитируешь Рембо.
Знаешь, кто такой Кандинский
(Не Кандинский – Клерамбо).
А на что идёшь – не знаешь,
На топор или на нож.
Всю опасность понимаешь,
Но приходится – идёшь.
В адресе, в крови и в мате,
Раскурочив хату в хлам,
Ждёт алкаш или травматик,
Параноик, наркоман...
Институтские науки,
Что вы против топора?..
Для защиты только руки,
Голова и фельдшера...
К чёрту всё, что вы зубрили,
Весь накопленный багаж...
Зафиксировать делирий –
Это высший пилотаж!
Бирюзовые ангелы.
На ловлю ускользающей надежды,
Пытаясь подарить последний шанс,
Летит микроавтобус белоснежный
С решительным зеркальным «ambulance».
Он там, где смерть забрасывает блёсны,
Выуживая нас на небеса...
Не ради интенсивных и колёсных,
А просто это здорово – спасать...
Ещё недавно ты мечтал о многом,
Но яркий мир разбился и облез...
Последнюю инстанцию пред Богом
Бессильно ждёшь, как чуда из чудес.
Бедою воздух наэлектризован,
Пропитан духотою грозовой,
Но ангелы в костюмах бирюзовых
Идут вершить свой подвиг рядовой.
Они приходят не для утешенья,
Пойми и от упрёков удержись:
От принятого вовремя решенья
Сейчас зависит будущая жизнь.
Бывает, что откажут грубовато
Разуться ради вашего ковра:
У ангелов зашкаливают ватты
В растущем напряжении добра...
Они спасают звёзд и маргиналов,
«Спасибо» дожидаться недосуг...
Летит «Реанимация» с мигалкой,
Скорей освободите полосу!
Они ни в коем случае не судьи,
Не им решать – умру ли, оживу...
Но ангел «Скорой» продлевает судьбы,
Подвластно это только божеству!
Родив дитя, тревогу познаёшь:
Мир малыша так уязвим и тонок...
И в сердце заворочалось, как ёж,
Шестое чувство – дышит ли ребёнок?..
Есть время для безудержного сна,
Покой и нега веют из пелёнок,
Всё в мире спит. И только я одна
Прислушиваюсь: дышит ли ребёнок?
Ловлю его дыханье на руке,
Колеблется легко грудная клетка...
В чужой постели, в дальнем далеке,
Я слышу: дышит выросшая детка.
Натянута душевная струна,
Мембраны барабанных перепонок,
Мне жизнь моя для этого дана:
Я слушаю, как дышит мой ребёнок.
О том, что все мечты осуществимы,
Узнала я в начале ноября.
Спасибо за беременность, любимый,
Какое счастье – детка от тебя!
Спасибо, что, готовясь к перемене,
Ты учинил ремонт у нас в дому,
Что даже капли чёрного сомненья
К сомненью не прибавил моему.
Спасибо, что ты был со мною рядом,
Когда казалось: сказка прервалась...
Что покупал просторные наряды,
Которые надела пару раз...
Что на УЗИ являться обязался,
И очередь терпел, как никогда...
Что радостно воскликнул «обезьянка!»,
Увидев фотографию плода.
Гордился габаритами моими,
Когда ходить мне было тяжело...
Спасибо, что тебе приснилось имя
И дочке идеально подошло.
В июльский зной, потея беспредельно
В халате и стерильном колпаке,
Ты первый спел ей строчки колыбельной,
И дочь уснула на твоей руке.
Внимание! Родился гений!
Верней, настойчиво пролез.
Имеет он из всех умений
Один сосательный рефлекс...
Переворачиваться, ползать,
Букварь, влюблённость, интеграл...
Какую бешеную скорость
Процесс познания набрал!
Комочек мяса ясно помнишь,
Он опекаемый пока,
Но ты зовёшь его на помощь,
Садясь за руль или ПК...
Как завораживают дети!
Рецепт любви предельно прост:
Прекраснее всего на свете
Неугомонный этот рост.
Любимый, не давай разбиться
Моей неистовой любви,
Не тормози свои амбиции,
А восхити и удиви!
В православной церкви дочь разревелась звонко...
Батюшка решил помочь, глядя на ребёнка,
Успокоил стыд семьи и упрёк прохожих,
Мол, младенец до семи – это ангел Божий...
Боже, как же ты следишь на Земле за стольким!..
Да, бывает мой малыш вредным и жестоким,
Дьяволёнок, дикий зверь, надо с ним построже...
Только знаю я теперь: это – ангел Божий.
Если силы нет терпеть, если я на грани,
Если губы не успеть удержать от брани,
Если детке наподдать хочется до дрожи,
Помни, любящая мать: это – ангел Божий!
Не понимаю комнатных растений,
Мне нужен кто-то тёплый и живой...
Пусть лучше луг ласкает мне колени
От солнца обезумевшей травой.
Я не люблю гортензий и бегоний.
Ну, как их можно принимать всерьёз?
Их вялые и хрупкие ладони
Сулят неутешительный прогноз.
Мне нужно трогать, обнимать и тискать
Пушистого спросонок малыша,
Любимого, собаку или киску,
И всё, к чему лежит моя душа.
Потребности в мохнатом тёплом звере,
Любимом до любого волоска,
Не перекроет фишка в интерьере,
Её ведь невозможно приласкать.
Ресницы, щёчки, пяточки, колени,
Мала пижама – это мы растём...
Привычный хоровод прикосновений
Танцую над проснувшимся дитём.
Не языком, не ухом, не глазами,
А каждой клеткой чувствую его.
Я обожаю – значит, осязаю...
Печально, если рядом никого.
Мой доктор, подними глаза,
Продолжим разговор...
Ведь в глубине души ты за
Естественный отбор.
И лучший в мире акушер,
Во лбу седьмая пядь,
Не примет лучше малыша,
Чем выносила мать.
И если с первых дней плода
Уже полно проблем,
Зачем хранить его тогда,
Вынашивать зачем?
Есть детородный идеал,
И всё идёт легко...
Бывает так, что Бог не дал –
Гормоны и ЭКО...
Природа – это не пустяк,
И с ней нельзя шутя...
Полкилограмма – это как,
Аборт или дитя?
Ты справедлив, но не жесток,
Ты дарвинист в душе,
И нужен Родине приток
Здоровых малышей,
Но знаешь, мне не до того,
Что нужно всей стране,
Когда родное существо
Пинается во мне,
Легчайший пух, сладчайший грех,
Родное божество,
Ведь он – единственный для тех,
Кто с болью ждёт его!
Отказ.
Всегда в неотложке помнишь
Жестокий термин «отказ»:
Привозит «Скорая помощь»,
Но не принимают вас...
Один приятно взволнован,
Направив домой шаги:
Мол, нет ничего дурного,
Ступай, себя береги!
А для другого чёрным
Покажется белый свет:
Лечитесь амбулаторно,
У вас показаний нет!
Что значит «нет показаний»?
Ну, нет... не об этом речь,
Ты в здравом уме и сознании
Захочешь в больницу лечь?
А хочешь – значит, припёрло,
Значит, плохи дела:
Ненужность сдавила горло
И страх глядит из угла.
И если хочешь в палату, –
Положим, какой разговор,
Найдутся всегда бесплатно
Хлеб, каша и физраствор.
Зачем же я буду коброй,
А вдруг и меня припечёт?
Положим! Легко быть доброй
За государственный счёт...
|
