Как-то раз один мой недавний знакомый поведал историю своей, прежде невыносимой, жизни. Хотя, что в ней невыносимого? - спросите Вы. Выслушав небылицу буквально на одном дыхании, я был поражен странным стечением обстоятельств, занимающих поочередное место на определенном этапе его жизненного пути. И думалось мне тогда, что кто-то невидимый правит его судьбой.
Все у него складывалось хорошо: благополучная семья, воспитанные дети, высокооплачиваемая работа, родители живы - здоровы, жена красавица – но, все-таки, что-то казалось не так. Все его родственники, друзья, партнеры по работе – все замечали в нем то, чего он сам не видел и не мог понять. Он не догадывался о причине и никогда не задавался вопросом о происхождении этих дурацких ссор, постоянных скандалов, интриг – ведь парень он хороший: не пьет, не курит, мастер на все руки, знатный семьянин и сильный мужчина. Чего еще нужно? Но почему-то это что-то не давало им покоя? Это что-то так их раздражало и заставляло страдать в полной мере всех без исключения. А он этого не понимал и не чувствовал.
Ему захотелось узнать, что это такое и, однажды, в один из прекрасных весенних дней он выбросился из окна. Ощущения не из приятных: сначала сердце захватило; мгновенный удар, резкая боль, оцепенение и тепло, обволакивающее голову; потом тишина и сердитая немота, напоминающая о безвозвратном положении духа и необратимой потери собственного тела. Все испарилось, как будто из черной комнаты выдавили содержимое вместе с воздухом, оставив только твердые неодушевленные предметы. После… вспышка… яркий свет… удаляется… гаснет… и перед моим приятелем лицом к лицу появляется из небытия огромная голова. Голова лыбится и бормочет – Вот и попался, дружок! Потом резко меняется тон и движения мышц. Я стою, не шелохнувшись, – говорит рассказчик. Еще мгновение и на этой роже напротив – возникает гримаса рокового судьи со смертельно страшным оскалом. Эта искривленная морда внушительно заявляет – Виновен! Я молчу, - процедил приятель, а морда повторяет, дразня и кривляясь – Виновен! Виновен! Виновен!
Вдруг «кино» прерывается, как будто кто-то резко включает свет, одновременно сдергивая покрывало, и перед свидетелем этого ужаса открывается невысокая комната голубого цвета, ослеплённая лучами послеобеденного солнца. Он лежит на койке в бинтах, рядом столпились близкие, в слезах, и просят у него прощения. Во время вечернего осмотра врач замечает – Вы быстро пришли в себя и скоро поправитесь. Но это уже не волновало моего рассказчика. Ему опять показалось что-то не так. Это что-то затаилось всего лишь на несколько дней комы и снова проявило себя после попытки самоубийства – вспоминал он, как то в бессонницу. Он опять не понимал – в чем дело? Почему врачи, медсестры, пациенты больницы, даже соседи по палате – не хотят иметь с ним ничего общего? Ведь он не делал никому ничего плохого, равно как и хорошего тоже!
Через два месяца больничная выписка пылилась в архиве районной поликлиники, а его носили костыли по квартире. Вдруг он прервал свой рассказ, чтобы поведать следующее:
Мне часто снится один и тот же сон, в котором жирный безглазый черт с облезлым хвостом и витыми шершавыми рогами сидит над конвейером, опускающимся в пекло и штампует мертвых людей. Этот поганец, штампуя лбы покойников по-чертовски громогласно произносит саблезубыми кровавыми клыками:
Виновен! Виновен! Виновен! Виновен! Виновен! Виновен...
Я, находясь в шоке, не понимаю, что происходит и происходит ли со мной. Самое страшное – я спокоен как танк. Подойдя со спины, меня хватает за плечо красивый статный мужчина крепкого телосложения в классическом модном плаще. Этот черный человек, думаю я, имел бы огромный успех у дам. Там, на белом свете, у него бы не было равных. Давно бы воспользовался положением и прибрал все к рукам!
Немного погодя, он предлагает мне спуститься с ним на этаж ниже, потому как здесь трясет от увиденного, прошибает холодный пот и смрадный настрой портит атмосферу. Мы садимся в лифт. Экскурсия в «никуда» продолжается! В лифте вместо клавиш людские пальцы. Черный человек, сломав кость одного из пальцев, включает лифт. Лифт движется ритуально медленно, как будто в последний путь. Становится душно и приторно. Двери со скрипом растворились, в глаза полезли жженые волосы от сквозняка. Перед нами предстал огромный зал в пурпурных тонах. Какие чудные бархатные стены? - удивился я. На что мой черный спутник заметил, что это гордость нашего подземелья. Эти стены сделаны из кожи насильников и самоубийц. Затем экскурсовод вывел меня на балкон, с которого на километры вниз виднелось пламя. Языки пламени поглощали падающие с конвейера тела. Стоял неприятный запах жареного мяса вперемешку с тухлыми яйцами. Я спросил – Что это? Он ухмыльнулся и сказал – Это наша фабрика туш. Называют это место преисподней. Это обычный пропускной пункт для всех грешных. А избранным не сюда. Ну да ладно… пойдем дальше. Я спросил – А как Вы определяете – Грешен или Нет? Это же только штамп? На что он мне ответил зверски бюрократично и пакостно – У нас итак работы хватает! А право определения грехов остается за Богом. Суд вершит Всевышний и его Апостолы. Оттуда, сверху, они присылают мертвяков, а мы их только распределяем по местам. Есть, конечно, преподлейшие гиганты и презлодейнейшие лжегерои. Они попадают к нам без суда и следствия. Мы превозносим их за совершенные злодеяния и оплевываем в конце заслуженного пути. Они автоматом получают наинизшие золотые звания и первые контрольные должности, которыми гордится весь Ад. У нас в почете не убийцы и не тунеядцы, не отреченцы и не маньяки, а подлые, хладнокровные, блистающие бессердечием – главари, завоевавшие расположение тысяч загубленных душ. Те, кто правит силами бессилия! Им мы кланяемся в ноги. Я спросил в шутку, гордо посмотрев на того, с кем пришел сюда – А какую оценку Вы дадите моему кредо на земле? На что тот легко и также гордо прошептал – Довольно высокую, на мой счет! Я был потерян и опустошен. Я никак не ожидал такого ответа, а переспрашивать, почему-то не решился, просто струсил. Между тем, мой непревзойденный экскурсовод, вел меня дальше, в глубь тьмы и мрака. Мы опустились еще ниже, по лестнице, сплетенной из человеческих нервов, единственной и уникальной в своем роде, как мне потрудился объяснить проводник. В небольшом зале находилось много кастрюль на металлических столах, а под потолком гнездились летучие мыши, следившие за движением в помещении. Вурдалаки в одеждах мясников, что-то перебирая в кастрюлях, безжалостно рубили части человеческих тел, резали и потрошили, вытаскивая внутренние органы. Никто на меня не обратил ни малейшего внимания и продолжал заниматься любимым делом. Я же, напротив, безумно испугался, но впоследствии успокоился. Мой черный спутник рассказал мне о местных обычаях и о том, что меня привели на кухню, где готовится пища для «Самых-Самых». Мне оставалось только спросить – Что является деликатесом, а что отравой? Что принято есть? Что нельзя? Черный человек не объяснил ничего и даже пришел в ярость на мгновение, но потом постепенно нашел успокоение в моих глазах, отражающих кровавое месиво.
Скажу прямо, – промычал он коровой – сердце храброго рыцаря, глаза справедливого пророка, ладони красивой, доброй женщины и душа монаха – это деликатесы для Дьявола и Сатаны. А отбросами считаются – желудок обжоры, ступни труса, язык предателя, печень алкаша, нос гордеца, мозговые каналы отморозка и гнилая кровь наркомана. Все остальное идет в пищу шестым слугам и подмастерьям. Список велик и разнообразен. Объяснять далее не вижу смысла. Это у них, у всех, там наверху, свои лакомства и привилегии, а у нас здесь все намного серьезней и строже. Каждый из них живет в свое удовольствие, а долго ли? – захохотал Черный Принц. Все одно – смерть и вечное рабство в наших краях! – добавил он.
Он хотел, было закончить экскурсию и перейти к чему-то более важному, но спонтанно решил изменить свой план и спросил меня: Ответь мне на один вопрос, и я отпущу тебя на все четыре стороны! Что, по-твоему, мешает тебе жить? Что строит преграды между тобой и твоим окружением? Что, наконец, тебя угнетает и бесит? Что, существующее в тебе, без намека на жизнь? Что это? Что?
Откуда Вы знаете? – заметался я. Не отвечай вопросом на вопрос и не спрашивай меня ни о чем! – замкнулся черный незнакомец. Хотя он уже давно был мне знаком и понятен как никто другой. Я замолчал, сделав умное лицо. Долго ломал голову и доломался. Меня осенило: То, что давно прячется во мне, то, что портит жизнь мне и всем окружающим – это мое безразличие! Это хладнокровное чувство, скрывалось под сенью спокойствия! Я был не живым все эти годы? А я же жил! И жил не зря! Я расплакался, как грибной дождик на солнце в лесу.
|
