Глава пятая Корни и веточки
Красивую песню на украинском языке подруги разучили когда-то на занятиях школьного хора. А более полувека назад её могла петь другая женщина. У неё было всё, что нужно для счастья: хороший муж, четверо детей, голубое небо над головой и земля, родившая каждый год всего в изобилии: и вишню, сладкую, как черешня, и черешню крупную, как слива, и золотые абрикосы, и нежные персики, и виноград, и кукурузу , и конечно, огромные сочные помидоры и даже небольшие дыньки и арбузики. Казалось, воткни в эту щедрую черную землю палку, и она зацветет на следующий день.
А потом началась война. Муж погиб в первые месяцы. Один за другим умерли мальчик и девочка от дизентерии. И спустя полвека не уставала она сокрушаться, что не смогла уберечь детей: «Не було ліків» -да где их было взять в войну лекарства -то! В деревне квартировался румынский полк и на постой к ним определили вальяжного высокомерного господина, считавшего всех украинцев людьми второго сорта, сжиравшего всю ту немногую снедь, что удавалось матери припасти для детей. Отступая из деревни, румыны подожгли её, мать успела с двумя оставшимися сыновьями спрятаться в схроне, вырытом в поле. Саше было пять, а Грише –десять лет. До конца жизни не забудут они то зарево, сжигавшее их жилище.
Как они выжили, как втроем строили времянку? Анна Филипповна была глубоко и искренне верующая, может Господь и дал ей если не свою руку, то силу. Всю свою жизнь, подобно миллионам других женщин, она работала с утра до вечера-работала в колхозе, работала на своем огороде. Не до воспитания детей. Но мальчики выросли честными и порядочными, ни один из двоих не стал ни наркоманом, ни вором, оба получили достойные профессии. Странное такое было время: люди не сходили с ума на почве денег и материальных ценностей, как это происходит сейчас, когда отдельные представители современных людей больше напоминают кроликов, готовых за пачку зеленых подобно этим животным кормиться и совокупляться прилюдно в многочисленных программах за стеклом телеэкрана, или выстраиваться на трассах, продавая свою тело. Понятие «стыд» вымерло недавно одновременно с понятием «честь», вот только как и когда это произошло, мы что-то проглядели.
И всё же, война по-своему оставила след в их судьбах, наложила отпечаток на их характеры.
Старший сын вернулся из армии и сразу женился, хозяйство разделили на два, выделив ему половину. Вскоре родились у него две дочки: Галина и Александра. А младший долго не мог найти свою суженную. Он продолжал жить с матерью, построил на старом месте новый, просторный дом, но привезти туда невесту не пришлось- сердце его пленила приезжая москвичка своими разговорами о литературе. «Чехов меня сгубил»,-шутливо жаловался потом своим детям отец, с детства тянувшийся к прекрасному.
Есть люди, которые любят деревню, а есть любители города. Причем часто бывает так, что иной человек, выросший в городе, мечтает вырваться из его бешеной суеты и бесчеловечности. Другой же, выросший в селе, мечтает убежать от деревенского уклада жизни, имеющего не мало своих отрицательных сторон, таких как: неискоренимая любовь к сплетням, межсоседские ссоры, убийственные для желудка застолья по праздникам с обязательными алкогольными возлияниями и изнуряющий труд по будням. И хотя деревня эта вообщем-то была крупным районным центром, где имелись и дом культуры, и библиотеки, и множество школ, включая музыкальные, она даже имела статус города, просто уклад оставался сельским-у каждого собственный дом с огородом- но Алёниному отцу казалась деревня тесной и он потянулся за невестой в Москву.
Впрочем, чаще, конечно, человек любит то, к чему привык. Анна Филипповна жизни своей не могла вообразить без куска земли, кормившего её на протяжении всех лет. Рабочий день ее до глубокой старости начинался в три часа утра, когда с петухами вставала она и шла на огород, где не было ни одного лишнего сорняка, все растения были напоены, ухожены, окружены заботой, такой огород напоминал Алене чистую тетрадку без единой помарки. Более полувека не могла простить Анна Филипповна сыну, что он изменил этой земле, стал «городским».
За свою трудную жизнь бабушка так и не обучилась грамоте, но она была одним из самых проницательных людей из тех, с кем Алене приходилось сталкиваться, подтверждая своим примером, что образование не прибавляет человеку ума, а лишь расширяет грани его общего развития.
Не раз она в присутствии Алениной мамы рассказывала, что по папе до сих пор сохнут деревенские красавицы-«... привіт вашому синові, ніяк не можу його забути, він такий хороший»,-передавала она свой повторяющийся разговор с одной из них- А їй кажу: «він не хороший, а вредний»,-обязательно добавляла бабушка.
Будучи интеллигентным человеком мама никогда не ссорилась с бабушкой-да и когда успеешь, отец всегда много работал, приезжали на две недели максимум. Но трения существовали-ведь это она явилась причиной бегства из деревни сына. Алена же всегда воспринимала строгую бабушку, как один из двух корней, на котором выросло её собственное дерево. Каким бы он ни был, без него не было бы и её самой. Так же к бабушке относился и Аленин старший брат Тимур. В периоды своих краткосрочных наездов они особенно дружили с двоюродными сестрами. Вместе играли с ежиками в саду, вместе ходили на речку ловить раков, перемазывались тутовником, гоняли на великах, возились с многочисленными дворовыми собачками, кошками, гусями, курочками. Их семьи казались им чем-то похожими: одинаковые отцы; мамы, не пользующиеся расположением бабушки, по двое детей в каждой семье, хотя Саша и Галя были значительно старше в связи с тем, что их отец раньше женился, но были все четверо двоюродных даже внешне похожи: голубоглазые, русоголовые, красивые. Военных тягот они не знали, росли окруженные любящими родителями –уроки музыки, кружки по интересам, летом поездки на юг, нарядные одежки-все одинаковое и в той и в другой семье.
Счастье «украинской» семьи раскололось вдребезги, когда Григорий сказал, что любит другую женщину.
Городской житель нынче утомлен и равнодушен, в деревнях же, имея больше свободного времени и более крепкое здоровье, люди отдаются страстям с полной силой.
Интеллигентного развода не получилось. Муж возненавидел жену, жена мужа. Отношения выяснялись прилюдно, взаимные оскорбления исключали возможность примирения. Бабушка активно взяла сторону сына, заявляя, что никогда не любила прежнюю невестку, а сын сделал самое некрасивое, что только мог: разделил дом на две половины, в одну выселил прежнюю семью, в другой поселился с новой женой. Две темпераментные хохлушки, не терпящие друг друга, на одном подворье, на соседнем дворе бабушка, принимающая активное участие в военных действиях, и все это при участии детей, соседей, зверей....Положение осложнилось еще и тем, что по словам бабушки, вторая жена со временем оказалась похожей на первую «Як з одного яечка виведені». Наверное, это естественно- подсознательно мужчина всегда выбирает один и тот же тип женщин, и в этом обществе, живущем бок о бок, образовалось уже три враждующих лагеря: бабушка против первой и второй жены Григория.
Счастье, что Галинке встретился очень хороший человек и она вскоре вышла замуж, начав строить дом по соседству. А вот младшая, Сашенька, долго не могла устроить свою личную жизнь. Слишком близко к сердцу принимала разгром того, что в детстве считалось непоколебимым идеалом, боялась повторить ошибки родителей, не верила никому, долго выбирала....Мама ее к тому времени тоже пыталась найти женское счастье и девушка чувствовала себя никому не нужной. Добрая Саша была единственной из своей семьи (кроме ее отца), кто продолжал поддерживать хоть какие-то отношения с Анной Филипповной, которая когда-то ее вырастила. Но не жила с ней. Почему они не могли жить вместе с бабушкой, в четырехкомнатном доме, почему надо было Саше как неприкаянной скитаться по чужим углам, не вынеся агрессивных стычек между отцом, его новой женой матерью? Это не укладывалось в голове у Алены, которая всю жизнь жила в одной квартире с бабушкой (маминой мамой), бывшей для нее человеком родным из родных. Слишком гордые и непримиримые характеры имели эти люди, слишком многого не могли друг другу простить.
Московская же семья любила их всех, и сердца их разрывались от грусти. В те годы они старались приезжать на самый короткий срок: не более пяти –семи дней в году, так сложно было соблюдать нейтралитет со всеми, включенными в эту войну. Всегда останавливающиеся у бабушки, тайно от нее посещали Алена с Тимуром двоюродных сестер и тетю, и тайно от них-дядю. Но все тайное становилось явным, бабушка обижалась, тётя дулась, и поездки в деревню представлялись им в то время пыткой. Алена считала, что поведение бабушки, фактически разрушившей эту семью, ужасно, и все же, все же, не могла она с осуждением смотреть на корень своего дерева. Бабушка пережила войну, гибель детей, мужа, пожар в собственном доме, как тут не зачерстветь сердцем, не огрубеть. Только лаской можно было бы растопить это сердце, но дети её, воспитанные суровой матерью, сами не были ласковы, только третье поколение немного оттаяло от последствий той страшной войны, будь она проклята, и только четвертое поколение (правнуков) можно было назвать «нормальными», терпимыми.
Наконец, Григорий продал(!) Саше свою половину дома и съехал оттуда. Страсти немного поутихли.
К тридцати годам Саша вышла замуж. Все, конечно, были рады, что у нее родилась дочка, такая же красавица, как мать, только более задумчивая, серьезная и тихая, из тех детей, чье детство кончается рано. Но муж ее не понравился никому-вдовец с двумя детьми, черный, на цыгана похожий. Бабушка называла его полицаем, и однажды он, действительно проявил свою жестокую сущность, подняв на бабушку кулаки. После этого отец приказал Саше, чтобы она либо оставалась в доме одна, либо уезжала вместе с мужем, что она и сделала, переехав в город. Саша продолжала себя чувствовать никому не нужной (кроме мужа).
Разъехавшись, внучки немного примирились с бабушкой, Алена с Тимуром уже не скрываясь ходили к двоюродным сестрам, летом Тимур привозил свою дочку, которая играла со своими троюродными, и было так приятно видеть себя и детей всех вместе, по-прежнему одинаковых, светлых, синеглазых, дружных....Казалось, жизнь налаживается, и Алена приезжала в деревню опять с чувством радости. Бабушке перевалило уже за восемьдесят пять, но она по-прежнему была легка на подъем, сама каждый год белила свой дом, а огород ее по-прежнему можно было премировать, как самый образцовый в мире. Как и раньше закатывала помидоры и огурцы, копала картошку, варила по двадцать банок клубничного варенья, ездила на рынок продать излишки выращенного урожая. Но, как и всякий пожилой человек, не раз заговаривала о смерти. Алена предлагала папе забрать бабушку к себе. Маминой мамы, к сожалению, уже с ними не было. Отец и соглашался, и тянул до последнего, боясь вводить конфликтного человека в семью, боясь, что она сможет осложнить его жизнь, как сделала это с его старшим братом, и боясь, что она сама будет несчастлива в четырех стенах, без земли, среди чужих... Так и бабушка, и заговаривала о переезде к ним, и оттягивала момент. «Заболеет, тогда возьмем», -видимо думали все, а пока она может быть самостоятельной и независимой, наверное, лучше все оставить так, как есть. Но судьба распорядилась иначе.
|
